Эвакуация Второй мировой войны

СсылкиПравить

Хронология событийПравить

Корабли и суда, участвующие в эвакуацииПравить

РоссияПравить

• «Аю-даг» (вывез штаб генерала Кутепова)
• «Россия» (вывез 4000 донских казаков генерала Сидорина).
• «Дооб» (вывез части Кубанской армии)
• «Беспокойный»
• «Пылкий»
• «Капитан Сакен» (Деникина и штаб)
• посылочное судно «Летчик» (бывший Миноносец «Котка» (№ 256))
• вспомогательный крейсер «Цесаревич Георгий»^[14]
• подводная лодка «Утка» (типа «Барс»)
• госпитальный транспорт «Херсон»
• «Виолетта»
• транспорт «Екатеринодар» (вывез части дроздовцев)

ИталияПравить

• «Барон Бек» (Baron Beck)^[15]
• крейсер «Этна»

ВеликобританияПравить

• линкор «Император Индии» (HMS Emperor of India)
• «Ганновер» (Hannover) (был захвачен у немцев после Первой мировой войны).
• торговый пароход Bremerhaven (был захвачен у немцев после Первой мировой войны).
• крейсер «Калипсо» (HMS Calypso (D61))
• авиатранспорт «Пегас» (HMS Pegasus (1917))
• лидер «Стюарт»^[16]
• 5 миноносцев

ФранцияПравить

• броненосный крейсер Жюль Мишле
• броненосный крейсер «Вальдек Руссо»
• эскадренный миноносец
• канонерская лодка

ГрецияПравить

• эскадренный миноносец «Иэракс»

СШАПравить

• миноносец
• крейсер «Гальвестон» «Гальвестон»

ПримечанияПравить

1. Варнек П. А. Эвакуация Одессы Добровольческой армией в 1920 году // Военная быль : журнал. — 1970. — № 106.
2. Латышев С. Эвакуация кадет из Одессы в 1920 году // Гражданская война в России: Черноморский флот / Составитель Виталий Доценко. — М.: «ACT», 2002. — 544 с. — (Военно-историческая библиотека). — 5100 экз. — ISBN 5-17-012874-6.
3. Белое дело: Т. 10: Бредовский поход (Избранные произведения в 16-ти кн.)
4. ↑ 1 2 3 Дмитрий Окунев. «Люди падали в воду и тонули»: 100 лет Новороссийской катастрофе // Газета.Ru. — 2020. — 27 март.
5. Деникин А. И. Очерки русской смуты. — Париж, 1921. — Т. 5.
6. Жуменко В. Белая борьба в России // Белая армия — фотопортреты офицеров —1917-1922. — 1-е. — Париж: YMCA-Press, 2007. — С. 14. — 560 с. — ISBN 2-85065-265-2.
7. Деникин А. И. Очерки русской смуты Париж, 1921
8. Чернышов А. А. «Новики». Лучшие эсминцы Российского Императорского флота. — М.: Коллекция, Яуза, ЭКСМО, 2007. — С. 209.
9. Ипполитов Г. М. Деникин. — Москва: Молодая гвардия, 2006. — 665 с. — (Жизнь замечательных людей, Биогр вып. 2010). — ISBN 5-235-02885-6
10. Какурин Н. Е. Гражданская война. 1918—1921 / Н. Е. Какурин, И. И. Вацетис; Под ред. А. С. Бубнова и др. — СПб.: ООО «Издательство «Полигон», 2002. — 672 с., С. 360. ISBN 5-89173-150-9.
11. Калинин, Иван Михайлович. Под знаменем Врангеля: заметки бывшего военного прокурора / — Краснодар: Традиция, 2012
12. Трамбицкий Ю. А. Генерал-лейтенант А. И. Деникин // Белое движение. Исторические портреты / Сост. Кручинин А. С. — М.: «ACT» (ISBN 5-17-025887-9) «Астрель» (ISBN 5-271-09697-1), 2003, 2006. — С. 97. — 336 с.
13. Каринский Н. С. Эпизод из эвакуации Новороссийска // Архив русской революции. Т. 12. — Берлин. — 1923. — С. 149—156.
14. «Цесаревич Георгий». Вспомогательный крейсер Черноморского флота. Бывший пароход Русского Общества пароходства и торговли. Вооружен 3 75-мм. пушками. Экипаж — в основном из учащейся молодежи Армавира, Екатеринодара, Керчи и Ялты. В январе 1920 участвовал в эвакуации Одессы, в марте — апреле 1920 в составе 3-го отряда судов участвовал в десантной операции в Хорлах. Разоружен в мае 1920. Командиры: ст. лейтенант Н. Н. Машуков (1919), кап. 2-го ранга М. В. Домбровский. Сайт историка Сергея Владимировича Волкова Архивная копия от 11 сентября 2010 на Wayback Machine
15. Baron Beck 11.1906/07.1907/09.1907 #107 05.1918 ex- n/u b= 09.1918, 1919 n/u, 1921 Aventino, e† 02.12.1942 37°43’N 11°16’E Архивная копия от 19 сентября 2010 на Wayback Machine (англ.)
16. Halpern, 2011, p. 187.
17. Волков С. В. Трагедия русского офицерства. — Москва: Центрополиграф, 1993.

Доброжелательность фашистов

На самом деле эвакуация сопровождалась оскорбительными издевательствами над советскими гражданами. Отношение к служащим посольства строилось вопреки всем нормам международного права. Уже утром 22 июня гестапо устроило погромы в советских учреждениях и квартирах наших граждан в Берлине, Праге, Кенигсберге и других городах. Посольство СССР было оцеплено полицией. Всякая связь с внешним миром была прервана, телефоны были отключены. Сотрудники были лишены возможности закупать продукты. Только жесткое требование Деканозова позволило получить разрешение купить продукты в берлинском магазине. Некоторые дипломатические сотрудники и работники торгпредства были задержаны и арестованы. После нескольких дней, проведенных в тюрьмах, они были отправлены в концлагеря. Они подвергались ежедневным допросам, издевательствам и пыткам.

Были захвачены и все советские суда, а вот немецких кораблей в наших портах не оказалось, последние из них покинули наши территориальные воды 21 июня.

Немцы настаивали, чтобы обмен производился по схеме 1:1, но в этом случае большинство советских граждан должно было остаться в плену. С большим трудом советское руководство заставило немцев менять «всех на всех». Интересы советской стороны во время проведения эвакуации представляла Швеция, с которой удалось договориться. Немецкую сторону в СССР представляла Болгария.

Немецкие власти пообещали ускорить отправку всех советских людей из Германии, и 2 июля все было готово к эвакуации. На сборный пункт были доставлены и все арестованные советские граждане.

Большевики и особняки

Уже 17 октября в Куйбышев спецпоездом прибыли члены Политбюро ЦК ВКП(б), часть правительства, председатель президиума Верховного Совета СССР Михаил Калинин, член Государственного комитета обороны маршал Ворошилов и другие руководители, исполком Коминтерна, труппа Большого театра. В Куйбышев переправили сталинскую библиотеку и автомобили, здесь же были его дочь Светлана и семьи сыновей, Василия и Якова. В городе разместились более 300 иностранных дипломатов. Каждой дипмиссии выделили по отдельному особняку, а иностранных журналистов разместили в гостинице «Гранд-отель». Для иностранных дипломатов были созданы все условия. И, хотя население четырёхсоттысячного Куйбышева за время войны увеличилось на двести тысяч, лучшие дома, большей частью купеческие особняки дореволюционной постройки, отдавали дипломатическим миссиям.

В книге самарского писателя Андрея Павлова «Запасная столица» приводятся воспоминания шведского дипломата Сверкера Острема о пребывании в Куйбышеве в 1941 году: «Нашему посольству досталось самое лучшее здание из всех. Мы были приятно удивлены, тем более что вскоре открылся „Гастроном“ для дипломатического корпуса с икрой и водкой. Окна магазина были забелены мелом, чтобы простые жители не увидели на полках настоящие яства для иностранцев… Особенное удовольствие нам доставляли оперные спектакли Большого театра с прекрасной музыкой и голосами».

Сами же исполнители этой прекрасной музыки жили в первые дни куда скромнее. Артисты Большого приехали в «запасную столицу» с семьями и детьми. И сначала их разместили в одной из городских школ в классных комнатах по 20-30 человек. Спали на полу, отгораживаясь друг от друга одеялами и простынями, здесь же и репетировали. В Куйбышев приехали всемирно известные артисты Иван Козловский, Ольга Лепешинская, Эмиль Гилельс, Лев Оборин. Дмитрий Шостакович дописал здесь свою симфонию № 7 (знаменитую «Ленинградскую симфонию»).

О куйбышевских адресах партийных руководителей и членов правительства известно не очень много, поскольку многие архивы спецслужб до сих пор засекречены. Естественно, все они обосновались в центре города. В ожидании прибытия Лаврентия Берии один из кабинетов УНКВД отделали красным деревом. У «всесоюзного старосты» Михаила Калинина была приёмная в здании горисполкома, работники Наркомата иностранных дел разместились в помещениях Куйбышевского коммунистического университета, часть сотрудников агентства ТАСС — в здании военно-медицинского института. В город эвакуировали и Госплан СССР, и часть аппарата ЦК ВЛКСМ, многие центральные учреждения. В Куйбышеве проходили заседания Совнаркома, велись дипломатические переговоры, принимались решения, влияющие на жизнь всей страны.

«…УВЕЗТИ ДАЛЬШЕ, КУДА НЕ ЗАЛЕТЯТ
ВРАЖЕСКИЕ САМОЛЁТЫ»

Выбор Горького в качестве места эвакуации
музейных ценностей был неудачен сам по себе:
город имел стратегическое значение, в нём располагались оборонные предприятия, и уже в октябре
1941 года он стал подвергаться бомбардировкам.
Сохранность эвакуированных музейных экспонатов
снова оказалась под угрозой, и встал вопрос об
их перевозке в более безопасное место. Управление пригородных дворцов-музеев Ленинграда
настаивало на перебазировании коллекций из
Горького в Сарапул, чтобы объединить их с уже
эвакуированными туда ценностями из Гатчины,
Пушкина, Павловска и Петергофа. Это «сэкономило
бы средства, объединило бы силы и не оторвало бы хранилище на большое расстояние от Ленинграда», — объяснял свою позицию начальник
Управления Василий Ильич Исаков9ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 3. Д. 26. Л. 18..

Однако, когда Исаков в декабре 1941 года приехал в Горький, чтобы убедиться, как идёт эвакуация музейных ценностей, их в городе уже не
было. Они находились в пути, но направлялись
не в Сарапул, а в Томск. Такое решение принял
Анатолий Кучумов, назначенный к тому времени
ответственным за хранение ценностей дворцовмузеев в Горьком. Он считал, что в Сибири им
будет безопаснее:

В мирное время решение Кучумова было бы
расценено как «самоуправство» и могло повлечь
за собой серьёзные последствиями. Но война
нарушила прежний бюрократический порядок,
вынужденно расширив границы свободы и поле
персональной ответственности. Военная обстановка требовала оперативного принятия решений:
для того чтобы отправить музейные коллекции не
в Сарапул, а в Томск, Кучумову было достаточно
заручиться поддержкой Комитета обороны Горького, не дожидаясь одобрения из Ленинграда. Городской комитет обороны разрешил эвакуировать
ценности дворцов-музеев в Сибирь — в Томск или
Новосибирск, в зависимости от наличия помещений для хранения.

Новое путешествие заняло почти два месяца,
«музейный эшелон», как не имеющий военного
значения, дольше стоял на запасных путях, чем
находился в пути. Вместе с экспонатами из Ленинградских дворцов в нём находились ценности
из Музея этнографии Ленинграда, Горьковского
и Смоленского художественных музеев, Сумского
музея из Украины. В дороге закончилось продовольствие, не хватало зимней одежды — никто не
рассчитывал, что эвакуация растянется на долгие
месяцы. Ленинградцев выручили горьковчане:
перед отправкой эшелона они снабдили их ватниками и другими тёплыми вещами, спасительными
в сибирские холода.

21 декабря 1941 года вагоны прибыли в Томск.
Однако оказалось, что в городе, уже переполненном эвакуированными людьми и учреждениями,
нет пригодных для хранения музейных предметов
помещений. Городские власти смогли предложить
только старые церковные здания с выбитыми стёклами и насквозь промёрзшими стенами (морозы
стояли ниже 40 градусов). Тогда было принято решение двигаться в Новосибирск.

Сюда ещё летом были эвакуированы несколько музеев Москвы, в том числе Третьяковская
галерея, Музей изящных искусств, Музей стран
Востока. Под музейные коллекции было отдано
недостроенное здание Оперного театра. Здесь же
в декабре 1941-го разместились ценности из музеев Ленинграда, Горького и Смоленска. Жильё для
музейных сотрудников вместе с семьями устроили в подвале театра. Других свободных помещений уже просто не было: Новосибирск принял за
несколько первых месяцев войны сотни тысяч жителей западных районов страны, а также рабочих
и сотрудников эвакуированных предприятий и организаций.

Новосибирский театр оперы и балета, где в 1941–1945 годах
размещалось хранилище музейных фондов

Ящики с упакованными картинами перед отправкой в Москву.
Новосибирск, Оперный театр, 1944 год

«Музейный эшелон», прибывший в Новосибирск 22 декабря 1941 года, был лишь одним из 409
эшелонов с эвакуированными людьми и оборудованием, которые принял Новосибирский эвакопункт июле–декабре 1941-го11Снегирёва Л.И. Эвакопункты Западной Сибири и их роль в эвакуации населения в регион (1941–1943 гг.) // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2014. № 3 (144). С. 35.. В Новосибирской области в 1941–1942 годах было размещено более
полумиллиона эвакуированных граждан. Из одного только осаждённого Ленинграда в Новосибирск
приехали 128 тысяч человек.

Из Ленинградских дворцов-музеев в Новосибирск прибыли 428 ящиков с музейными ценностями. Еще 820 ящиков — около 100 тысяч
экспонатов — были вывезены в город Сарапул.
Там под размещение музейных коллекций отвели здание местного Краеведческого музея.
В Сарапуле оказались все эвакуированные ценности из Гатчинского дворца и часть коллекций из
Пушкина, Петергофа и Павловска12РГАЛИ. Ф. 962. Оп. 6. Д. 1115. Л. 106–107.. Вместе с экспонатами из пригородных дворцов-музеев в Краеведческом музее Сарапула хранились ценности
других музеев Ленинграда — Летнего дворца
Петра I, Музея истории и развития Ленинграда,
Антирелигиозного музея. До войны директором
Музея истории и развития Ленинграда был Михаил
Александрович Легздайн, после демобилизации из
армии в мае 1943 года он возглавил Хранилище
ленинградских музеев в Сарапуле.

Для эвакуации ценностей из музеев Новгорода
и Пскова была определена Кировская область —
города Киров и Советск. Первоначально городские
власти Кирова выделили для хранения эвакуированных из Новгорода и Пскова коллекций здание
Серафимовской церкви, где размещался антирелигиозный музей. В начале 1942 года, в связи
с планами открыть в храме богослужения13Первое богослужение в Серафимовской церкви было проведено в июле 1942 г., было
решено перевезти эвакуированные ценности
в подвальное помещение бывшей мечети. Однако
площадь подвала была слишком мала, на окнах не
было решёток, в помещении — сырость и крысы.

Афиша выставки лучших произведений советского
искусства в залах Новосибирского горкомитета.
3 мая – 15 августа 1942 года

После вмешательства Наркомпроса помещение для коллекций из Новгорода и Пскова было,
наконец, найдено — но не в Кирове, а в городе
Советске Кировской области. Помещение для
эвакуированных музейных фондов в Советске
выбирали тоже довольно долго: сначала предполагалось разместить их в бывшей церкви, потом
в Краеведческом музее, наконец, выбор был остановлен на Доме-музее Молотова14Советск (бывшая слободка Кукарка) — родина В.М. Молотова, музей находился в доме, где он родился.. Кроме того,
пришлось ждать, когда откроется навигация по
реке Вятке: основной вид сообщения между Кировом и Советском был водный. В Советск ценности из Новгорода и Пскова прибыли в конце
мая 1942 года15Маркина Г.К. Спасение Новгородских сокровищ // Музейный фронт Великой Отечественной. М., 2014. С. 47..

Реставратор М.А. Александровский следит
за температурно-влажностным режимом помещения.
Новосибирск. 1942 год

Где бы ни находились музейные коллекции
в местах эвакуации — в Новосибирске, Сарапуле
или Кирове — сопровождавшим их музейным сотрудникам пришлось заняться решением сходных
задач, в первую очередь обеспечить сохранность
экспонатов. Даже помещения, где до войны располагались музеи (как в Сарапуле), были настолько
«переуплотнены», что условия хранения уже не
отвечали довоенным критериям музейной работы.

В сложной ситуации оказались люди, ответственные за хранение музейных фондов в Советске. Музейные коллекции из Новгорода и Пскова,
прибывшие в Советск, включали предметы исключительной исторической и культурной значимости,
среди них — изделия из драгоценных металлов,
редкие иконы, церковные книги, уникальные образцы русского прикладного искусства. Сотрудники
новгородских и псковских музеев только сопровождали ценности в Киров, а их хранение было поручено местным музейщикам, не имевшим опыта
работы с уникальными экспонатами. Инструкций
на этот счёт не существовало, поэтому методику
хранения и консервации музейных предметов
сотрудникам из Советска пришлось осваивать самостоятельно, собирая информацию по книгам
и статьям.

Должностные лица, занимавшиеся эвакуациейПравить

А если отказаться от эвакуации?

Эвакуация является обязательной, но не принудительной. Если человек по состоянию здоровья или по другим причинам не желает уезжать, ему следует написать заявление об отказе.

В заявлении говорится, что человек персонально отвечает за все, что с ним может происходить дальше. Родителям выдают отдельный бланк, в котором отмечается, что они осознают возможность негативных последствий для своих детей.

Технически этот документ требуется не для гражданина, а для органов, занимающихся эвакуацией, объясняет адвокат Игорь Чудовский.

Если человек не хочет писать заявление об отказе, уполномоченные органы сами составляют акт о том, что человек отказался.

Наказания за отказ от эвакуации нет. Каждый человек на свой страх и риск распоряжается собственной жизнью и решает, что ему делать.

6

«ДЕЙСТВОВАЛА КОНСПИРАЦИЯ
ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ»

Эвакуация музейных ценностей началась не
сразу после начала военных действий. Она осложнялась тем, что большинство российских музеев не
имели эвакуационных планов, а разработанные
в 1930-х годах для немногих музеев, в том числе
для пригородных дворцов Ленинграда, планы
были далеки от реальных потребностей музеев
и масштабов предстоящей работы по перевозке
музейных ценностей. На степени готовности музеев к эвакуации своих фондов сказывался и такой
фактор, как их ведомственная принадлежность. На
1 января 1941 года музейная сеть РСФСР состояла
из 626 музеев: 439 музеев находились в ведении
Наркомпроса, 56 — Всесоюзного комитета по делам искусств, 18 — Академии наук СССР, 7 — научно-исследовательских институтов, 11 — вузов,
95 — прочих ведомств и учреждений2Равикович Д.А. Формирование государственной музейной сети (1917 — I половина 60-х гг.). М., 1988. С. 113..

Перед началом эвакуации в лучшем положении
оказались художественные музеи, которые подчинялись Всесоюзному комитету по делам искусств:
в них были заранее составлены списки ценностей,
подлежащих эвакуации, и заготовлены необходимые упаковочные материалы3Фатигарова Н.В. Музейное дело в РСФСР в годы Великой Отечественной войны (аспекты государственной политики) // Музей
и власть. М., 1991. Ч. 1. С. 189.. Музеи Наркомпроса РСФСР, в их числе пригородные дворцы, а также
музеи Новгорода и Пскова, приступили к разработке эвакуационных планов после 22 июня 1941 года, когда нацистская Германия напала на Советский
Союз. Но события на театре военных действий развивались стремительно, музеи часто сталкивались
с ситуацией, когда планы корректировались «по
факту»: выделялось меньше транспортных и технических средств, менялись пункты эвакуации и помещения для размещения вывозимых ценностей.

Из пригородных дворцов-музеев было эвакуировано 40765 музейных предметов — 23% от их довоенных фондов. В качестве места эвакуации для
коллекций пригородных дворцов Ленинграда ещё
по «плану разгрузки» 1936 года были определены
два города — Горький и Сарапул. Горький начал принимать музейные ценности в конце августа 1941-го.
Первые вагоны с эвакуированными ценностями прибыли из Петергофа, через несколько дней пришла
первая партия экспонатов из Пушкинских дворцов,
потом последовали ещё несколько — из Петергофа,
Пушкина, Павловска. Сопровождавший ценности из
Пушкинских дворцов Анатолий Кучумов так вспоминал момент прибытия в Горький:

Рождественская (Строгановская) церковь в Горьком.
Место хранения экспонатов из коллекции музеев Петергофа

После окончания разгрузки и оформления необходимых документов Кучумов телеграфировал
директору Пушкинских дворцов Владимиру Ладухину:

«Доехали благополучно пятого, детей
поместили у родственников. Кучумов».

Телеграмма с банальным текстом на самом деле являлась
условным шифром.

— комментировал её содержание Анатолий Михайлович,

Ящики с эвакуированными ценностями из пригородных дворцов размещались в Горьком в двух
зданиях — Областном краеведческом музее
и Коммунальном музее. Последний находился
в закрытом и едва не уничтоженном в ходе антирелигиозной кампании Соборе Пресвятой Богородицы, который чаще называли Строгановской
церковью. Построенная в 1719 году на средства
купцов Строгановых, церковь представляла собой
замечательный образец русского барокко, но её
неотапливаемые помещения были плохо приспособлены для хранения музейных ценностей. Кроме того, церковь была одной из архитектурных
доминант города, что представляло опасность
в случае налётов немецкой авиации6ЦГА СПб. Ф. 7384. Оп. 3. Д. 26. Л. 18..

Первая партия ящиков с музейными ценностями из дворцов Петергофа была размещена
в Строгановской церкви, а экспонатам из Пушкина
повезло больше — их направили в Краеведческий
музей, расположенный в особняке банкиров Рукавишниковых. Здание обладало необходимыми
помещениями, хранилищами, а также охраной.
В Краеведческом музее соседями ценностей из
Царскосельских дворцов оказались прибывающие в Горький экспонаты из Русского музея7Кучумов А.М. Статьи, воспоминания, письма. С. 72.. В их
числе были огромные ящики с валами, на которые были накатаны картины, они быстро заполнили остававшееся ещё свободным пространство
хранилищ Краеведческого музея. После этого для
новых партий музейных экспонатов из пригородных дворцов оставался только один путь — в Строгановскую церковь.

Эвакуация музейных ценностей

Недостатки условий хранения музейных ценностей первоначально не воспринимались как
серьёзная проблема: было лето, а эвакуация рассматривалась как краткосрочная мера. Поэтому все
ящики по прибытии в Горький были обвязаны
стальной проволокой и опечатаны свинцовыми пломбами. Вскрывать ящики до их возвращения
на места не разрешалось.

Но вскрыть ящики всё-таки пришлось. В Строгановскую церковь попали музейные экспонаты,
эвакуированные в порядке 3-й очереди8Эвакуация музейных ценностей из пригородных дворцов Ленинграда осуществлялась в несколько этапов — в порядке 1, 2, 3, 4 и 5 очередей. Последовательность определялась по критерию исторической и художественной значимости музейных экспонатов.: для их
упаковки уже не хватало специальной тары и упаковочных материалов — стали использоваться
сено, вата, клеёнка и т. д. В ходе транспортировки
и хранения в ящиках возникли очаги плесени, что
привело к повреждению некоторых экспонатов.
Из Ленинграда пришло распоряжение переупаковывать ящики. В Горьком необходимо было проверить и в случае необходимости переупаковать
около 17 вагонов ценных предметов. Эта огромная работа легла на плечи пятерых сотрудников
пригородных музеев, четверо из которых были
женщины.

Хранилище музейных фондов в Сарапуле. 1941–1945 годы.
Архив ГМЗ «Царское Село»

ПамятьПравить

«ГЛАВНОЕ ЗДЕСЬ — КАЖДОДНЕВНЫЙ
ИЗНУРИТЕЛЬНЫЙ ТРУД»

Казалось бы, в более благоприятных условиях
оказались музейные коллекции Ленинградских
дворцов, эвакуированные в Новосибирск. Здание Оперного театра располагало значительными
площадями. Ряд преимуществ давал сам факт нахождения дворцовых коллекций под одной крышей с фондами Третьяковской галереи и другими
художественными музеями Москвы — собраниями, имевшими самый высокий статус в советской
музейной иерархии. Поэтому здание хранилища
было обеспечено круглосуточной военизированной охраной, а влиятельные соседи, прежде всего
директор Третьяковский галереи Александр Иванович Замошкин, помогали оперативно решать
многочисленные вопросы, связанные с жизнью
музеев в эвакуации. Но и здесь возникали трудности. Одним из неотложных вопросов, от которого
зависела сохранность музейных ценностей, стало
обеспечение здания топливом. Стояли сибирские
морозы до минус 50 градусов, а уголь в Оперный
театр завозили с большими перебоями…

Обеспокоенный создавшейся ситуацией Комитет по делам искусств 13 февраля 1942 года
обратился в Совет Народных Комиссаров СССР
с просьбой «дать указание Начальнику Томской
железной дороги тов. Пушкову выделить в течение февраля 50 вагонов для доставки угля из
Кузбасса в г. Новосибирск для отопления здания
театра и из них 10 вагонов — немедленно»16ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 43а. Д. 4495. Л. 26..

Больше недели шло согласование вопроса с Наркоматом путей сообщения. 20 февраля
1942 года заместитель председателя СНК Р. С. Землячка, курировавшая в правительстве вопросы культуры, отдала распоряжение:

«Надо подождать ещё 1–2 дня, а потом заставить НКПС
доставить этот уголь, чтобы не заморозить
художественные произведения»17ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 43а. Д. 4495. Л. 27..

Неизвестно,
как долго продолжалась бы эта история, но в дело
вмешался первый секретарь Новосибирского обкома ВКП(б) Михаил Васильевич Кулагин: музейщики
стали получать каждый день вагон угля¹⁸Голодяев Константин. Забытый герой Победы. Кулагин Михаил Васильевич // Библиотека Сибирского краеведения // http://bsk.nios.ru/
sites/bsk.nios.ru/files/. Кулагин
ещё не раз помогал музеям.

Холод — не единственная проблема, с которой пришлось столкнуться музейным сотрудникам
в Новосибирске. В помещениях Оперного театра не
хватало влажности, что было особенно губительно
для картин. Поддерживали нужный микроклимат
своими руками: ставили вёдра с водой, развешивали мокрые простыни…

Основная трудность в обеспечении сохранности
музейных ценностей в Новосибирске, как и в других временных хранилищах, заключалась в том,
что предметы поступали в упакованном виде. Это
предохраняло ценности от механических повреждений, но затрудняло контроль за состоянием экспонатов. Проблема была особенно актуальной для
той части музейных коллекций, которые эвакуировались в 4 и 5 очередь: такие экспонаты из Пушкинских музеев попали в Сарапул.

Работники Государственного Русского музея вскрывают
ящики с культурными сокровищами нашей страны, которые
удалось эвакуировать при приближении нацистов. 1946 год

В течение 1942 года в Сарапульском хранилище было вскрыто 100 ящиков с ценностями,
в результате были обнаружены заражение плесенью живописи, бой фарфора, механические повреждения мебели, царапины на картинах и т. д.
Так же дело обстояло и в Новосибирске19РГАЛИ. Ф. 962. Оп. 6. Д. 1115. Л. 110–111.. Полная
или частичная реставрация повреждённых предметов, их консервация, контроль за состоянием
коллекций и профилактика повреждений — эта
огромная работа легла на плечи немногочисленных музейных сотрудников, в основном женщин:

«Главное здесь — каждодневный изнурительный
труд, однообразный и нескончаемый. Надо день
за днём делать одно и то же, проветривать,
перекладывать, протирать, — дела будничные, с первого взгляда скучные и не такие уж
важные — кого волнует судьба какого-нибудь
фарфорового сервиза, когда идёт смертельная
борьба с врагом»20Разгонов С.Н. Хранители вечного. М., 1975. С. 32–35..

Музейные сотрудники занимались не только
обеспечением сохранности вверенных им ценностей. Едва освоившись на новом месте, они
приступили к организации выставок, читали лекции, занимались научными исследованиями. И всё
это — на фоне неустроенности быта, скудного пайка, болезней и потери близких, постоянной тревоги
о тех, кто остался в Ленинграде или на оккупированной территории. По сравнению с масштабами
трагедии, разыгравшейся в блокадном городе, все
тяготы жизни в эвакуации воспринимались уже как
нечто несущественное…

Эвакуация разделила музейные фонды и музейщиков на Ленинград и «периферию», но, несмотря на временную утрату исторических зданий, разобщённость в пространстве и трудности коммуникации, дворцы-музеи в сознании их хранителей
продолжали оставаться единым целым. Связь сохранялась сначала через письма, а потом возник
и общий проект, точнее, общее дело — восстановление дворцов после их освобождения.

Памятник Тысячелетию России на территории Новгородского
Кремля, разрушенный фашистскими захватчиками. 1944 год.
Фото РИА Новости

Развалины Ново-Иерусалимского монастыря, взорванного
немецкими войсками 10 декабря 1941 года. Фото РИА Новости

Немецкие солдаты сжигают экспонаты одного
из краеведческих музеев на оккупированной
территории СССР. Фото РИА Новости

Подготовительная работа к будущей реставрации началась осенью 1942 года в блокадном
Ленинграде: было создано несколько групп специалистов, которые занялись сбором материалов
и составлением подробных каталогов с описанием
истории создания, архитектурных особенностей
и интерьеров пригородных дворцов. Проект имел
не столько научное, сколько прикладное значение.
Анатолию Михайловичу Кучумову как лучшему знатоку Александровского дворца предстояло составить каталог с его описанием.

Несмотря на энтузиазм музейщиков и искусствоведов, работа по подготовке «Материалов» была
связана с большими трудностями. Одна из них заключалась в том, что основной комплекс необходимых документов оказался разделённым между
хранилищами в Сарапуле и Новосибирске. Осенью
1944 года архивные планы и другие графические
материалы из Сарапула и Новосибирска специальной связью были отправлены в Ленинград, только
из одного Сарапула поступило 237 документов.

Кроме недостатка источников в процессе работы возникли трудности концептуального характера. Некоторые дворцы до войны полностью
или частично были переданы под немузейное использование. Послевоенную реставрацию музейщики рассматривали как шанс вернуть дворцам
музейный статус. Однако каждый дворец имел
свою историю, здание, интерьеры подвергались
перестройкам, поэтому необходимо было решить
вопрос о принципах реставрации. Проблема эта
занимала Кучумова, когда в Новосибирске он
приступил к работе по составлению каталога по
Александровскому дворцу-музею:

Работа над планами послевоенного возрождения дворцов была продолжена после возвращения
музейных фондов из эвакуации. Первыми в декабре 1944 года в Ленинград вернулись экспонаты
из Новосибирска, реэвакуация из Сарапула затянулась ещё на год, до декабря 1945-го. Вернувшиеся из Новосибирска музейные коллекции дворцов
сначала были временно размещены в Исаакиевском соборе (фарфор, бронза) и Музее города
Ленинграда (живопись, ткани, мебель и графика).
Часть музейных фондов вместе с реэвакуированными коллекциями других музеев Ленинграда
разместилась в арендованном временном хранилище. Музейные ценности из Сарапула направлялись сразу в Пушкин, в Александровский дворец,
туда же в 1945 году переместились фонды дворцов-музеев из Исаакиевского собора и Музея города. Ещё в мае 1943 года по решению правительства
было создано Центральное хранилище музейных
фондов пригородных дворцов Ленинграда, получившее тогда же статус музея союзного значения.
Теперь все они оказались «под одной крышей» —
в Александровском дворце.

Новгород был освобождён частями Красной армии в январе 1944 года, Псков — через полгода,
в июле 1944-го. Возвращение из эвакуации коллекций Новгородского и Псковского музеев началось
год спустя. 25 июля 1945 года СНК СССР принял
решение о реэвакуации фондов Новгородского
музея из города Советска и обеспечении её необходимым транспортом22НОГМЗ (Новгородский объединённый государственный музей-заповедник). Архив. Инв. № КП-33081. Л. 31..

Награбленные немецкой армией ценности, обнаруженные
в Шлосскирхе Эллинген (Бавария). Германия, 1945 год

Из Советска ящики с музейными ценностями
должны были отправиться сначала до города Котельнич водным путём — по реке Вятке, а оттуда
в Новгород по железной дороге. После массы трудностей, тягот и проблем (на помощь музейщикам
пришли военные — для перевозки груза до железнодорожной станции они предоставили машины
и погрузили на них тяжёлые ящики) «музейные
вагоны», наконец, двинулись в путь и в октябре
прибыли в Новгород. В течение 1945–1946 годов
эвакуированные музейные ценности вернулись
в Псков.

Так начиналась новая, послевоенная история
российских музеев.

Текст: Елена Зубкова, доктор исторических наук,
Институт российской истории РАН

Источник: Вестник «Воронцово поле» №2, за 2022 г.

Расправа с пленнымиПравить

Долгая дорога домой

Предварительно была договоренность, что обмен будет произведен на турецко-советской границе, но в последний момент немцы решили осуществить эту процедуру на югославско-болгарской границе. Проблему смогли решить шведские представители, которые сопровождали дипломатические миссии. Они вынудили немцев выполнить прежние договоренности.

Два эшелона были отправлены из Берлина. Маршрут пролегал через Чехословакию, Югославию и Болгарию в Турцию. В каждом купе было размещено по 8-10 человек. Сидячих мест не хватало, питание было ужасного качества. То, что было закуплено в Берлине, разграбили гестаповцы. В дороге продавали советские папиросы в 10-15 раз дороже. На всем протяжении пути был установлен жестокий полицейский режим, и хотя поезда двигались медленно, с остановками на день или два, выходить из вагонов не разрешалось. В городах Югославии, Болгарии поезда загонялись в тупики, чтобы изолировать советских дипломатов от встреч с местным населением, которое выражало советским людям свою поддержку.

В дороге гестаповцы устраивали многочисленные провокации, распространяли всевозможные ложные слухи. Но сломить советских людей не удавалось. Настроение изменилось только на болгарско-турецкой границе. После пограничной зоны поезда покинули гестаповцы и прочие мародеры.

Совсем по-другому происходила доставка немецких дипломатов. По прибытии немцы выразили удовлетворение условиями, в которых проходила их доставка к месту обмена. Наши дипломаты этим похвастаться не могли. Поезд, предоставленный немцам, состоял из пяти вагонов, два из которых были повышенной комфортности, и дипломаты могли в пути покупать продукты за свои деньги.

По непонятным причинам обмен несколько раз откладывался и состоялся только 19 июля. Наши дипломаты были доставлены в турецкий Эдирне, а немецкие – в Ленинакан, где и произошел обмен.

Обложка: здание советского посольства в Берлине 1951 год. Источник: rebell91.livejournal.com